Можно ли оказывать давление на респондента?
Любой исследователь ответит: конечно, нет.
А если респондент не говорит с вами на темы, которые и есть предмет вашего исследования? Например, если он использует финансовые инструменты в «серой зоне», и цифровые следы это подтверждают. Вам важны подробности, но респондент молчит. Вы понимаете, что он, возможно, ответит, если вы надавите.
Как вы поведете себя? Как следователь? Или как исследователь?
Сергей Белановский пишет:
«Жесткий» тип интервью применяется для «пробивания» у респондента эмоционально закрытых сфер, связанных с угрозой его «я». В частности, его применял упомянутый выше сексолог А.Кинси для изучения интимных сторон жизни американцев. ... Российский социолог Елена Косалс ( г. Новосибирск) сообщила автору данной книги, что она предпочитает «жесткий» стиль при проведении интервью с председателями колхозов и директорами совхозов, так как в противном случае, по ее словам, «они все врут».
Со времён председателей колхозов прошло больше 30 лет. Но этический прогресс дошел пока не до всех.
«Как удостовериться, что вы все делаете правильно? Если за время исследования хотя бы один респондент не прекратил интервью из-за сложных или неудобных вопросов, то, скорее всего, вы хотели понравиться, а не получить информацию», - пишет исследователь.
Конан - победитель хоббитов. Смог обратить в бегство как минимум одного респондента на каждом проекте. Всем интересно, как добиться таких выдающихся результатов.
Вот как: «Когда я чувствую, что респондент не хочет говорить, закрыт, еще что-то. Прямо в лоб говорю: "Я чувствую, что вам некомфортно, вы не хотите отвечать на вопросы? Я предупреждал, что вопросы будут слегка "странными". Зачем тогда согласились? Если вам не нравятся мои вопросы, то давайте не будет тратить ни мое, ни ваше время" И на удивление 50\50 либо человек действительно прекращает интервью и мы не тратим время друг друга, либо становится шелковым и покладистым и открывает душу нараспашку».
Вообще, это дискурс насилия и дегуманизации. Могу делать с респондентом все, что хочу, он же сам согласился. «Некоторые любят пожестче» (автор тот же). Нет, это не потому, что master и slave — это нормальный язык людей с IT-бэкграундом. И не потому, что доминирование — это нормально для стартаперов, там приняты буря и натиск. И нет, это не BDSM-дискурс. В BDSM есть стоп-слово, а тут респондент, раз согласившись, на стоп права не имеет.
Понятно, что интервьюер может так разговаривать. Понятно, что это иногда позволяет получить результат. Вопрос, насколько этично по отношению к респонденту, предупредив о «странных» вопросах вообще, обвинять респондента в том, что он не хочет отвечать на неприятный ему вопрос.
Кодекс ESOMAR говорит о том, что исследователь обязан убедиться в том, что респондент участвует в исследовании добровольно. Варианта агрессивного обеспечения добровольности: «я предупреждал... Зачем тогда согласились?» в кодексе нет. «У Вовчика машина бронированная была, только она ведь от нормальных людей бронированная, а не от выродков…»
Оставим этику и обратимся к эффективности. KPI в виде «хоть один да ушел» хотя бы поддается измерению. А сколько людей не ушли, но и не были откровенны с модератором, так как воспринимали его как опасного чудака?
Можно отрицать этический прогресс и оставаться на уровне «наши предки так издревле говорили с председателями колхозов». Но если модератор хвастается умением разрушить контакт, даже состоявшиеся интервью вряд ли будут особенно эффективны. Было бы странно, если бы информацию из респондентов можно было выбить, как признательные показания.
Нет нужды заставлять людей. Люди будут говорить добровольно, если вы установили с ними контакт. Контакт возможен даже с теми людьми, над которыми доминировать при всем желании не получится. Самораскрытие в формате «мне приходится тянуть из вас ответы. Мы так до ночи не закончим. Давайте вы все-таки будете говорить» работает лучше, - как апелляция к осознанности, а не применение силы. Люди в ответ на откровенность идут навстречу. Грамм доверия заменяет тонну техник.
Любой исследователь ответит: конечно, нет.
А если респондент не говорит с вами на темы, которые и есть предмет вашего исследования? Например, если он использует финансовые инструменты в «серой зоне», и цифровые следы это подтверждают. Вам важны подробности, но респондент молчит. Вы понимаете, что он, возможно, ответит, если вы надавите.
Как вы поведете себя? Как следователь? Или как исследователь?
Сергей Белановский пишет:
«Жесткий» тип интервью применяется для «пробивания» у респондента эмоционально закрытых сфер, связанных с угрозой его «я». В частности, его применял упомянутый выше сексолог А.Кинси для изучения интимных сторон жизни американцев. ... Российский социолог Елена Косалс ( г. Новосибирск) сообщила автору данной книги, что она предпочитает «жесткий» стиль при проведении интервью с председателями колхозов и директорами совхозов, так как в противном случае, по ее словам, «они все врут».
Со времён председателей колхозов прошло больше 30 лет. Но этический прогресс дошел пока не до всех.
«Как удостовериться, что вы все делаете правильно? Если за время исследования хотя бы один респондент не прекратил интервью из-за сложных или неудобных вопросов, то, скорее всего, вы хотели понравиться, а не получить информацию», - пишет исследователь.
Конан - победитель хоббитов. Смог обратить в бегство как минимум одного респондента на каждом проекте. Всем интересно, как добиться таких выдающихся результатов.
Вот как: «Когда я чувствую, что респондент не хочет говорить, закрыт, еще что-то. Прямо в лоб говорю: "Я чувствую, что вам некомфортно, вы не хотите отвечать на вопросы? Я предупреждал, что вопросы будут слегка "странными". Зачем тогда согласились? Если вам не нравятся мои вопросы, то давайте не будет тратить ни мое, ни ваше время" И на удивление 50\50 либо человек действительно прекращает интервью и мы не тратим время друг друга, либо становится шелковым и покладистым и открывает душу нараспашку».
Вообще, это дискурс насилия и дегуманизации. Могу делать с респондентом все, что хочу, он же сам согласился. «Некоторые любят пожестче» (автор тот же). Нет, это не потому, что master и slave — это нормальный язык людей с IT-бэкграундом. И не потому, что доминирование — это нормально для стартаперов, там приняты буря и натиск. И нет, это не BDSM-дискурс. В BDSM есть стоп-слово, а тут респондент, раз согласившись, на стоп права не имеет.
Понятно, что интервьюер может так разговаривать. Понятно, что это иногда позволяет получить результат. Вопрос, насколько этично по отношению к респонденту, предупредив о «странных» вопросах вообще, обвинять респондента в том, что он не хочет отвечать на неприятный ему вопрос.
Кодекс ESOMAR говорит о том, что исследователь обязан убедиться в том, что респондент участвует в исследовании добровольно. Варианта агрессивного обеспечения добровольности: «я предупреждал... Зачем тогда согласились?» в кодексе нет. «У Вовчика машина бронированная была, только она ведь от нормальных людей бронированная, а не от выродков…»
Оставим этику и обратимся к эффективности. KPI в виде «хоть один да ушел» хотя бы поддается измерению. А сколько людей не ушли, но и не были откровенны с модератором, так как воспринимали его как опасного чудака?
Можно отрицать этический прогресс и оставаться на уровне «наши предки так издревле говорили с председателями колхозов». Но если модератор хвастается умением разрушить контакт, даже состоявшиеся интервью вряд ли будут особенно эффективны. Было бы странно, если бы информацию из респондентов можно было выбить, как признательные показания.
Нет нужды заставлять людей. Люди будут говорить добровольно, если вы установили с ними контакт. Контакт возможен даже с теми людьми, над которыми доминировать при всем желании не получится. Самораскрытие в формате «мне приходится тянуть из вас ответы. Мы так до ночи не закончим. Давайте вы все-таки будете говорить» работает лучше, - как апелляция к осознанности, а не применение силы. Люди в ответ на откровенность идут навстречу. Грамм доверия заменяет тонну техник.
